ИРАНСКИЙ ТРАНЗИТ. Вячеслав Маслов .
ИРАНСКИЙ ТРАНЗИТ. Вячеслав Маслов .
В эту навигацию, в начале мая, наш «Балтийский-68» (сухогрузный теплоход «река море» плавания, принадлежащий Беломорско-Онежскому пароходству), одним из первых проследовал на Иран. В трюмах генеральный груз, погруженный в Гамбурге. Позади остались спокойное в весенние месяцы Балтийское море, впечатляющие, по красоте и сложности прохождения, ленинградские мосты на реке Неве, Волго-Балтийский канал с его «лестницей» (шестью шлюзами в районе г. Вытегра) и коварным участком Шексна — Череповец, где многие попадали в аварийные ситуации, каскад огромных волжских водохранилищ, река Волга от Волгограда до места впадения в Каспийское море. На этом последнем участке Волга осталась в естественных берегах, и изобилует многочисленными перекатами, перевалами и малыми глубинами в летний период. В весеннее половодье река преображается. Уровень воды иногда поднимается свыше десяти метров. Кругом вода. Берега, в отдалении, с трудом опознаются по отдельным деревьям. Береговые ориентиры буквально уходят под воду, а плавучую обстановку бурным течением сносит со штатных мест. В такие моменты можно запросто потерять ориентировку и выскочить на какой-нибудь затопленный берег и, если не принять срочных мер (с помощью буксиров-спасателей), по стаскиванию судна обратно на судовой ход, остаться там до следующей весны. Нам в этот раз удалось пройти благополучно, — был накопленный опыт. Мы уже много раз совершали подобные переходы, пересекая по внутренним водным путям всю нашу Россию матушку от Ленинграда до Каспия.
Но в этот рейс особого веселья не наблюдалось, — все четко понимали, что идем не как всегда на Иран, — идем туда, где совсем недавно произошла революция! Исламская революция!
Перед выходом из Баку, где оформлялись таможенные формальности, нас инструктировал представитель местного КГБ. Он с нескрываемой тревогой проинформировал, что в Иране свергнут Шах, прежние законы не действуют, всем распоряжаются стражи революции. Враг номер один для иранцев — США, на каком месте мы (СССР), — пока не понятно. Торговые отношения с Ираном у нас не разорваны, ряд местных («каспаровских») судов уже побывали в иранских портах, — пока без эксцессов, но точной информации по обстановке в порту нашего назначения на данный момент у них нет. Все меняется с каждым днем. Рассказал о самых необходимых мерах предосторожности в общении с иранцами и попросил быть аккуратными и действовать по обстановке.
Ранним утром встали на якорь перед входом в иранский порт Энзели (до революции Пехлеви). Попытки вызвать кого-либо на связь по радио не увенчались успехом. Если в прошлые времена нас задолго до подхода к приемному бую вызывала по радио администрация порта и на сносном русском языке давала информацию о предполагаемом времени заводки судна в порт, то сейчас отсутствие контакта начало понемногу действовать на нервы. В рубке собрался почти весь экипаж. Капитан, ранее не терпевший нахождение «лишних» (кто не имел отношения к ходовой вахте) на мостике, сейчас даже не обращал на это никакого внимания. Разглядываем в бинокли набережную, водную поверхность внутренней акватории порта, городские улицы. Никакого движения, гнетущая тишина. Не слышно было и привычного, для этого времени, голоса муллы, произносившего молитвы. Флаг иранского государства (в знак уважения страны посещения) поднимать не стали. Вдруг в его изображении что-то изменилось — можно нарваться на неприятности. Подняли флаги международного свода сигналов: «нам требуется лоцман» и «карантинный». На всякий случай в машинное отделение дали команду держать двигатели готовыми к работе, и подвыбрали, до минимума, якорную цепь. Ждем…
Часам к двенадцати из порта вылетели две моторные лодки. На бортах этих катеров кучно сгрудилось мужчины, некоторые из них с карабинами. Подойдя на близкую дистанцию к судну, практически все они разом начали громко говорить на смеси многих языков мира и показывать жестами, что нам следует сняться с якоря и двигаться к причалам. Помполит прошел по борту к тому месту, где катер находился на самой близкой дистанции и показал жестами, что у нас нет флага их страны. Один из карабинеров снял с кормового флагштока катера иранский флаг и перебросил на борт нашего судна.
Мда, ситуация. Лоцмана (человека, знающего фарватер, местные порядки и все особенности на данном участке пути) не предоставили, и это плохой знак. С другой стороны, перебросили флаг своей страны и не высказывали каких-либо угроз и оскорблений. А, где мы, русские, не пропадали! Короткий совет в «Филях» и… решили двигаться к причалу. Затруднений по заходу в порт для нас не существовало. Во-первых, не в первый раз «въезжаем» в эту «калитку». Во-вторых, мы были более чем наполовину «речниками», а по сравнению с нашим Беломорско-Балтийским каналом (в прошлом имени Сталина) этот заход по своим навигационным условиям был пущим пустяком. Кроме того, перед нами двигались два катера, а это означало, что минной угрозы, по крайней мере, нет. Ну а самое главное, мы верили в свою Державу. Верили, что наше начальство не послало бы нас сюда, если бы была реальная угроза. Верили, что если что-то произойдет, наши смогут решить все… как полагается.
Ошвартовались. По трапу на борт поднялись представители портовых властей (некоторые знакомые по прошлым временам) в сопровождении вооруженных людей. Сухое приветствие. Нам вручили обновленный иранский флаг, попросив вернуть переданный с катера, сообщили, что выгрузку начнут с утра и постараются завершить за двое суток. Никакого чаепития. А ранее процессу гостеприимства придавалось очень большое значение. В прошлые времена мы старались, как можно радушнее, встретить представителей администрации порта и нашего торгпредства. В относительно скромной по размерам каюте капитана за столом иногда рассаживалось 5–10 человек. Подавался чай и все, что мы могли предложить в качестве «дополнения» к нему. Иранцы, как правило, отказывались от «допиков», наши же с удовольствием принимали, несмотря на жарищу. Разговоры и по делу, и по жизни. Чего только не услышишь во время таких задушевных бесед. Но все это было в прошлом. А сейчас, забрав подготовленные для оформления прихода документы, предупредив о запрете схода членам экипажа на берег до особого распоряжения, иранцы убыли встречать очередное, заходящее в порт судно. Всего в этот день прибыло три «наших» сухогруза. Первыми были мы (Беломорско-Онежское пароходство), вторым зашел «северо-западник» (ленинградцы), третьими ошвартовались «каспаровцы» из Баку.
На всю линию причала встали четыре подъехавших автомобиля с открытыми кузовами, в которых люди в полувоенной форме со спокойным сосредоточением устанавливали крупнокалиберные пулеметы. Приехали! А если учесть, что посредине акватории порта встали, знакомые нам с утреннего периода, катера, на бортах которых было теперь установлено такое же вооружение, то получается, что не только приехали, а, как говорится, приплыли! Стараемся казаться спокойными, но как-то не очень получается.
Начало смеркаться. Подъехавший в военной форме, но без знаков различия, иранец на понятном русском языке в корректной форме попросил, чтобы по три представителя с каждого судна собрались у его автомобиля. Капитан, помполит и старший помощник шагнули с борта нашего теплохода. Подошли, посмотрели на представителей соседних судов. Стоят твердо, выдерживая взгляд, а губы сухие! И кое у кого нервное подергивание века глаза! Молчим.
Иранец в чине, по нашему мнению, не ниже полковника, с безулыбчатым лицом, нервно намотал белый платок на кисть руки. Четко выговаривая русские слова, произнес: «Уважаемые русские господа! Обстановка в последний момент очень осложнилась и в любую минуту может стать критической. В случае кризиса мои люди (и он кивнул в сторону людей у пулеметов) продержатся не более 15 минут. Их просто сметут. После первых выстрелов вы должны мгновенно «рубить концы» и направиться полным ходом на выход. Моментом «истины» будет движение народных масс по мосту через реку в сторону порта. Отходите как можно дальше в море. Люди у пулеметов на катерах будут отсекать тех, кто будет препятствовать движению ваших судов. К утру ситуация должна разрешиться. Да поможет нам Аллах!» Приложив руку к козырьку кепи, переложив платок в карман мундира, он сел в машину и отъехал к пулемету, стоявшему ближе других к входным воротам…
Возвращаемся на борт нашего судна. Отданы необходимые распоряжения. Внимательно всматриваемся в противоположный берег. В темноте трудно что-либо разглядеть, но ясно прослушивается резкое движение автомобилей, нервные, гортанные вскрики, шум от перемещения чего-то тяжелого. На мосту так никто и не появился.
Наступило утро. Прибыли люди для разгрузки судов. На причале все чисто. Пулеметы как будто испарились, нет в поле зрения и катеров. Из общения с докерами и портовыми властями узнаем, что свергнутыми городскими правителями была предпринята попытка реванша. Все висело буквально на «волоске». Но на помощь местным прибыло несколько автобусов со стражами революции из других мест. Зачинщики бунта арестованы и по приговору революционного трибунала расстреляны на месте. Наш «полковник», выставив дополнительные силы для обороны моста, под утро принял участие в штурме одного из подвалов, где оборонялись противники нового режима, и погиб.
Нам разрешили выйти в город. Если ранее мы ходили группами по три человека (обычная по тем временам практика для советских моряков при выходе «на берег» в иностранных портах), то сейчас было сформировано всего лишь две смены по два часа на каждую для возможности экипажам всех трех судов по очереди побывать в городе.
В городе необычно тихо. Улицы, в основном, пустынны. Чайханы не работают, нет уличных кухонь с аппетитным ароматом. Из множества магазинчиков действовало всего лишь три с очень скромным ассортиментом товаров. Грустные на вид продавцы, не особо оживленно вступая с нами в разговор, как-то уныло отмеряли товар. О скидках разговора даже не заводили. Про «поход» также никто не упоминал.
По улице прошла демонстрация. Одни женщины. Все в черном, в руках зажженные свечи и молитвенники, глаза светятся каким-то неистовым светом. Прошли, что-то громко скандируя на ходу. Показалось, промелькнули глаза жены портового энергетика, но уверенности, что это была она, не было. Мы и раньше заметили, что нас охраняют. Группа в полувоенной форме рассредоточено ненавязчиво сопровождала нас, внимательно наблюдая за тем, чтобы не произошло бы какой-либо стычки с местным населением. При прохождении демонстрации они, как бы невзначай, встали, отгородив нас собою от проходящей демонстрации…
Удалось переговорить и с самим, гостеприимным в прошлом, энергетиком. С его слов- «Все поменялось в одно мгновенье. Внедряются шариатские законы. Теперь моя жена, человек как бы второго сорта, должна обслуживать меня, подавая кушанья на стол, и далее ожидать завершения трапезы в двух-трех метрах от стола. Питается тем, что осталось от меня, отдельно, на кухне. Никаких вольностей. Если кто увидит что-то выходящее за рамки нового уклада, ее могут закидать камнями до смерти. Для крановщиц в прошлом, да и для всех женщин, одна судьба — услуживать мужчинам». Было заметно, что некоторые наши, особенно так называемые «подкаблучники», сглотнули слюну, наверное, мысленно они уже представили, как бы они поступили со своими «благоверными….
Первым закончили выгрузку «каспаровца». Как всегда, мы, всем экипажем, собрались на палубе, понаблюдать, как отходят наши коллеги. Буквально перед тем, как отдать последний швартов к борту «бакинца» подлетел микроавтобус. Несколько человек в гражданской одежде выскочили из него, перепрыгнули через фальшборт судна (трап был уже убран) и скрылись в надстройке. Кто-то из иранцев начали что-то громко высказывать, но их не слушали. Судно быстро отдалилось от стенки причала, выполнило разворот и на приличных оборотах двигателей, проскочив портовые ворота, вылетело в море. Кого-то наши в экстренном порядке эвакуировали из Ирана. Мелькнула мысль, не станем ли мы заложниками этой операции. Но все обошлось. По тому, как четко, бесшумно и буквально в последнюю минуту прошло перебрасывание этих людей, было видно, что кто-то «хлеб не зря кушал».
По возвращении в Баку, где мы открывали границу, нас снова посетил тот же представитель КГБ. Выслушав наши информацию о событиях в Энзели, он, молча, пожав нам руки, удалился. Прибывший же с ним корреспондент местной газеты, долго пытал нас о деталях операции с пулеметами, заявив под конец, что напишет очерк о героизме советских моряков, мужественно выполняющих свой служебный долг под дулами пулеметов. Неожиданно для всех наш «комиссар» Владимир Владимирович (за глаза В. В.) очень твердым голосом предложил корреспонденту не возвеличивать того, чего не было. Были спокойные действия иранских стражей революции, четко понимающих, что если толпа прорвется через мост, жить им останется не более 15 минут. Был «полковник» с его дополнительными мероприятиями по организации обороны моста. Была виртуозная операция по вывозу нескольких человек из Ирана. Все остальное — обычная, рутинная работа экипажа нашего судна. И на этом все.
(Публикуется в сокращении).