Въ глубокомъ тылу.

Бубновский М. В глубоком тылу // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1916. № 5. С. 186 – 198.

С. 186

Въ глубокомъ тылу.

   Мартъ. Радостно сіяетъ солнце въ глубокой дали. Чарующая благодать разливается въ воздухѣ. Пахнетъ обаятельной весной.

   Озеро Ондо… Ширь, даль, блескъ, сіяніе… Дорога – карта. Точно на крыльяхъ летить кордя¹. Слѣва пышный, нетронутый лѣсъ, справа – море снѣга, усѣянное островами и островками – ближе бархатными, дальше синевато-дымчатыми. Горитъ и сверкаетъ снѣгъ. Молчитъ лѣсъ. Лишь изрѣдка, когда набѣжитъ на него ласковый вѣтерокъ, великаны-деревья шепчутъ другъ другу: весна идетъ, весна идетъ!..

   Сладко вдыхаетъ грудь свѣжiй воздухъ. Радуется душа, что близокъ день, когда воскреснетъ молодайка-весна – веселая, нарядная, красивая, величавая…

   Все дальше и дальше убѣгаетъ послѣдняя карельская деревушка Олонецкой губ. Ондарвенъ. Небольшіе домики и среди нихъ часовня стоятъ какъ будто тѣснѣе. Мы дальше, и домики кажутся игрушечными. Мы еще дальше, и домики становятся пятномъ, а потомъ сливаются съ зубчатой стѣной лѣса.

   Устаютъ любоваться глаза свѣтомъ, просторомъ, сіяніемъ. Впереди островъ – и дразнитъ, и манитъ…

   Закрываютъ небо широкія лапы великановъ. Змѣей вьется дорога между деревьями. Три минуты ѣзды, и мы, минуя островокъ, опять на озерѣ.

– Глянь-ко, Архангельска губернія видать!

   Въ неясныхъ очертаніяхъ на берегу озера виднѣются постройки. Звучитъ ледъ, скрипитъ снѣгъ. Шибко бѣжитъ лошадка. Съ каждой минутой растутъ постройки.

   Мы въ одной изъ захолустнѣйшихъ деревень Архангельской Кареліи – въ Калливолохтѣ. Рѣдко сюда заноситъ Богъ чужого человѣка и если заноситъ, то только зимой. Съ трехъ сторонъ Калливолохта стиснута болотами и только съ одной стороны примыкаетъ озеромъ къ Олонецкой губерніи.

– Обожди маленько, – я схожу къ Никитѣ и закажу ушатъ сдѣлать…

   Смотрю по сторонамъ. Три дома, двѣ бани, амбаръ, ригача, клочекъ земли, груды камней… Живутъ же люди!..

– Что не зайдешь въ избу?

С. 187

   На крыльцѣ стоялъ старикъ – босоногій, въ однихъ кальсонахъ, въ длинной подпоясанной веревочкой рубахѣ. Морщинистое лицо, усталые глаза, лохматые сѣдые волосы.

– Заходи!

– У моего ямщика есть дѣло, а у меня нѣтъ.

– Развѣ безъ дѣла нельзя привернуть къ намъ, – всѣ приворачиваютъ…

   Старикъ импонировалъ. Иду въ избу.

–Здравствуйте!

– Проходи, пожалуй. Садись да разсказывай, чего новаго знаешь. Что пишутъ про войну въ газетахъ. Есть ли на какомъ фрунтѣ удача?..

– Въ послѣднее время на нашемъ фронтѣ затишье.

– Чево?

– На нашемъ фронтѣ большихъ сраженій пока нѣтъ… Вы навѣрно слышали – какъ наша кавказская армія 1 ½ мѣсяца назадъ взяла турецкую крѣпость Эрзерумъ.

– Нѣтъ, не слыхалъ… Гдѣ намъ слыхать. Живемъ въ лѣсу… Газетъ нѣтъ… Постой, ономеднись ѣхалъ съ мельницы кумъ Мануйло, такъ говорилъ, что наши взяли порато большой городъ, такъ навѣрно этотъ… Какъ ты сказалъ?

– Эрзерумъ.

– Ну, слава тебѣ Господи!.. Не оставляетъ Господь… Говорятъ, ихній-то царь застрѣлился, какъ узналъ, что городъ большой у него взяли…

– Чей царь?

– У кого городъ взяли – турецкій значитъ…

– Я объ этомъ ничего не знаю…

– Можетъ врутъ… Мнѣ говорилъ Мануйло, а Мануйлу говорилъ мельникъ…

– Пожалуй, врутъ!..

– Правда ли, что дѣвокъ набирать будутъ?..

– Куда?

– На войну… окопы копать… У насъ такъ здѣсь болтаютъ… Еще болтаютъ, что казна безъ денегъ будетъ отбирать коровъ. Былъ здѣсь скотникъ съ желѣзной дороги и говорилъ – продавай корову, а то все равно казна даромъ возьметъ.

– Вы продали?

– Продалъ одну корову за 50 рублей. Хороша корова была, но нонѣшнимъ временемъ сто рублей стоила…

– Обманулъ васъ скотникъ!

– Ну, Богъ съ нимъ!

– Велика ли у васъ семья?

– Большая семья была, да разорилъ Господь! Пять сыновей ушли на войну. Одинъ я теперь съ малыми ребятами остался три невѣстки еще есть да старуха.

– Исправно ли получаете пособіе?

– Пособіе?! Не получаемъ пособія. Только невѣстка, которая живетъ по раздѣлу, получаетъ пособіе. Мужъ то у ней запасной… Со мной живутъ двѣ невѣстки – мужовья у нихъ ратники. Ушли 8 мѣсяцевъ назадъ. Говорятъ, ратниковымъ женкамъ выдавать не будутъ…

С. 188

– Неужели не получаете совсѣмъ пособія?

– Истинный Богъ!

– Вы и ваши невѣстки имѣете право по закону на пособіе. Почему вамъ не выдаютъ пособія 8-й мѣсяцъ – не знаю, я непремѣнно выясню этотъ вопросъ.

– Сдѣлай милость! Похлопочи! Вѣчно будемъ Бога молить!

– Какъ вы живете?

– Горемъ да слезами. Хлѣба ѣдимъ немного. Мало хлѣба-то! Своего уродилось только на мѣсяцъ. Покупаемъ помаленько…

– Гдѣ берете денегъ?

– Рыбы продали осенью, а теперь корову. Живемъ всю зиму безъ рыбы и безъ молока. Хлѣбъ все-таки важнѣе! Еще зарабатываю помаленько – вотъ видишь, ушаты да бочки дѣлаю. Все бы хорошо, да силы нѣтъ обручей гнуть… Спасибо, старуха да невѣстки помогаютъ, а то одинъ ничего не могу.

   Старшій сынъ, который уѣхалъ на Мурманъ, живетъ по раздѣлу и не можетъ мнѣ помогать – у самого семья большая… Пока, слава Богу, безъ хлѣба не жили, а впередъ не знаемъ, что будетъ. Вся надежда на Царя. 5 сыновей ушло, быватъ, поможетъ хоть сколько нибудь ради нашей бѣдности… Хотя сыновья двое – ратники, а дома семья – пить, ись хочутъ. Мы сами ничего со старухой… Пожили и будетъ!.. А ребятишекъ жалко… Сыновья въ каждомъ письмѣ пишутъ – не оставь, тятя, внучатъ. А какъ я могу… Старъ сталъ. Ежели бы помоложе былъ – не нуждался бы въ пособіи: всѣхъ прокормилъ бы… Вишь какіе теперь заработки большіе пошли… Нѣту силы… не могу ѣхать на вывозку… Хоть бы на ребятъ Царь-Батюшка далъ помочь. Гдѣ Ему насъ всѣхъ старыхъ кормить. Не хватитъ, вѣдь, денегъ-то! Лишь бы малыхъ прокормить… Мы старые какъ нибудь…

   Грустно было слушать старика и вмѣстѣ съ тѣмъ отрадно. Въ глубинѣ души появилось чувство досады на тѣхъ, кто могъ задержать пособіе, и въ тоже время появилось чувство радости, какая-то свѣтлая вѣра…

   Старику со старухой полтораста лѣтъ, у нихъ на рукахъ полдюжины малыхъ ребятъ. Восемь мѣсяцевъ живутъ впроголодь. Ѣдятъ хлѣбъ да ягоды. Ни одной нотки недовольства!.. Вся надежда на Царя… Хоть бы малымъ далъ помочь, мы, старые, какъ нибудь… Пять сыновей на войнѣ, а старикъ со старухой о личномъ пособіи и не думаютъ – гдѣ Ему всѣхъ старыхъ кормить…

   Какое самоотверженіе во имя блага Родины, какая сила духа!

   Болото, боръ, болото, боръ… Скоро проѣзжаемъ 7 верстъ. Вотъ и Кучезеро!

   18 убогихъ лачугъ плюсъ 5 новенькихъ избъ, выстроенныхъ во время войны бывшими пьяницами.

   Небольшое поле земли, каменныя изгороди, дальше болота…

   Ѣдемъ по деревнѣ – ни одной встрѣчи. Собаки и тѣ куда-то запрятались. Никто не глядитъ въ окна. Тихо, пусто!

– Живетъ-ли кто?

– Какъ-же! 180 душъ населенія – 15 человѣкъ на войнѣ.

   Долго стучались въ ворота. Открыла старуха.

– Ай, батюшки! Я и не слышу. – Муку сѣяла въ подпольѣ… Дома никого нѣтъ. Сыновья на войнѣ, невѣстка дрова рубитъ…

С. 189

   Шумитъ другъ путешественниковъ, а бабушка подкладываетъ уголье, поддуваетъ, подтапливаетъ.

– Кипитъ!

– Сичасъ заварю!

   Отличный напитокъ. Довольно бы этого, а гостепріимная бабушка приноситъ хлѣба, рыбы, картошки, калитокъ, шунгскихъ калачей.

– Потребляешь ли въ постъ масло?

– Грѣшенъ Господу!

   Появляется фарфоровая тарелочка, кусокъ свѣжаго масла, ножикъ.

– Кушайте!

– Спасибо!

– Крупивчатаго не стряпала – как будто извиняется старуха.

– Развѣ у васъ есть бѣлая мука?

– Водится понемножку… Не держали раньше, а въ эту зиму старикъ пудовикъ купилъ.

–Почему такъ?

– Заработки лучше пошли. Хотя три сына на войнѣ, а живемъ – грѣхъ пожаловаться… Старику Богъ все еще даетъ здоровья. Три раза сей зимы ѣздилъ на вывозку бревенъ. Раньше сыновья ѣздили, а сейгодъ самъ съ невѣсткой поѣхалъ. Зарабатывали по 9, а иножды по 10 рублей въ день. Другіе зарабатывали больше, – намъ и того довольно. Не мудрены и работники. Старику то 60 годовъ, а невѣстка въ положеніи… Раньше возили бревна по 30 коп. со штуки, а теперь по 1 р. 20 коп… Раньше просились у приказчиковъ на работу, а теперь приказчики просятъ «пріѣзжаете пожалоста» и даютъ по 10 рублей на чай… Совсѣмъ другое время пошло… И то сказать, заработки хороши, такъ опять все стало дорого. Мука то ржаная до войны была 8 рублей мѣшокъ, а нонче 18 рублей, да и гдѣ купить. Сахаръ былъ до войны 20 коп. фунтъ, а теперь 60 до 70 к. фунтъ. Ну, и все остальное также дорого…

– Какъ живутъ другіе?

– Другіе поразному. У кого работники есть, живутъ не худо, а у кого нѣтъ – горюютъ бѣдные… Есть тутъ у насъ въ деревнѣ Василиста. Мужъ 9-й мѣсяцъ на войнѣ. Дома шестеро ребятъ, старшей дѣвочкѣ всего 13 годовъ. Работать некому. Пособія не получаютъ. Плохо живутъ. Лошадь продали, двѣ коровы продали… Такихъ жителей у насъ въ деревнѣ четверо – всѣ жены ратниковъ.

   Въ нынѣшнемъ году, да прежніе работники – озолотѣлъ бы народъ. Съѣздятъ на вывозку на двѣ недѣли, а привезутъ денегъ кучу. У всѣхъ сотни появились… Лучше стали подати платить, больше покупаютъ одежды… Все бы хорошо, да хлѣба негдѣ купиь… Закусывай. Сварила бы уху, да нѣтъ свѣжей рыбы. Не ловятъ сей зимы, хотя рыба очень дорогая. Въ лѣсу больше наживаютъ. Мой то старикъ послѣдній разъ работалъ съ невѣсткой всего 6 дней, а заработалъ 70 рублей, домой привезъ, окромя всякаго расходу, 55 рублей.

– Почему мало работали?

– Случай такой вышелъ… У насъ всѣ мужики на вывозкѣ, до 70 верстъ отъ дому. Что дѣлать? Собрали вечеромъ бабью сходку. Видимъ, дѣло важное. Зря не стали бы тревожить всѣхъ. Рѣшили послать къ мужикамъ нарочнаго. Былъ въ деревнѣ слободный мужикъ Кирило. У него болѣла рука и онъ уѣхалъ на вывозку. Взялъ Кирило лыжи, да и въ дорогу. Всю ночь шелъ – свѣтлая ночь была,

С. 190

прямо по болотамъ и на другой день къ обѣду пришелъ. «Домой, братцы», говоритъ мужикамъ, и показалъ приказчику бумагу. Приказчикъ всѣхъ разсчиталъ. На третій день мужики пріѣхали домой, помылись въ банѣ, а на четвертый день рано утромъ поѣхали въ Сороку… Ни дровъ, ни сѣна не привезли… Ни одной годной лошади въ деревнѣ не осталось…

– Печально! Какъ же я дальше поѣду?

– Не знаю какъ, развѣ Гришка на молодяжкѣ свезетъ.

– Позовите!

   Пришелъ мальчикъ лѣтъ 14-ти.

– Согласенъ?

– Поѣдемъ!

   Болото, боръ, болото, боръ. Весело бѣжитъ молодяжка. Пни, камни, тучныя сосны. Ни минуты не сидитъ Гришка спокойно – то подниметъ ноги, то отпуститъ, то протянетъ. А дорога все вьется и вьется. Нужна большая сноровка, зоркій глазъ, чтобы не придавить ногъ среди узкаго лѣснаго коридора.

   Варака. Внизу озеро – просторъ, сіянье… Летимъ подъ гору во весь духъ.

   Онигма. Два жителя – Иванъ и Семенъ. Интересна жизнь того и другого. Оба переселенцы. Иванъ пришелъ изъ Кучезера. Семенъ изъ Пертозера. Иванъ принесъ съ собой топоръ, ружье, ½ дюжины сѣтокъ. Семенъ тоже. Стали жить. У Семена жена родила три сына и дочь. Не благословилъ Богъ потомствомъ Ивана. 15 лѣтъ жили одинаково. Трудились въ потѣ лица – ловили рыбу, стрѣляли звѣрей, ходили на сплавъ, на вывозку, раздѣлывали землю… Прошло еще двадцать лѣтъ. Выросли у Семена дѣти и стали помогать. Отецъ раздѣлывалъ землю, выворачивалъ камни – жена и дѣти относили камни въ сторону и строили изгородь. Не могъ поспѣвать Иванъ за Семеномъ. У Ивана земли клочекъ, у Семена поле. У Ивана урожай самъ 3, у Семена самъ 10.

   Иванъ попрежнему голъ, какъ соколъ, только сильно постарѣлъ и сгорбатился отъ работы. Семенъ тоже сгорбатился, но у него обширное хозяйство: 1 ½ десятка крупнаго скота, три лошади, сотни сѣтокъ, невода, ружья, тысячи силковъ, значительная торговля, много покосу, хорошая земля…

   Отъ финскаго товару разбогатѣлъ – съ завистью говоритъ Иванъ про Семена.

– Отъ пьянства ничего не имѣетъ – говоритъ съ сожалѣніемъ Семенъ про Ивана.

   Теперь Иванъ зажилъ лучше. «Вина нѣтъ и некуды денегъ дѣвать», говоритъ онъ проѣзжающимъ. Много зарабатываетъ на вывозкѣ клади. Купилъ самоваръ, поправилъ избу. Пришелъ одинъ разъ въ правленіе. Старшина говоритъ: «Не можешь ли, Иванъ, заплатить подать»? – Получай, – выкидываетъ красненькую и получаетъ сдачу…

– Не можешь ли, Иванъ, сколько-нибудь хлѣбнаго долгу заплатить, – спрашиваетъ опять старшина.

– А сколько у меня долгу?

– 22 руб. 83 копейки.

– Черти все, – достаетъ «катерину» и подаетъ старшинѣ.

– Молодецъ старикъ.

– А на что ихъ хранить – мнѣ со старухой на хлѣбъ еще останется.

С. 191

   Привернемъ, али дальше?

   Привернемъ.

   Большая, свѣтлая комната. Двѣ кровати, швейная машина, три самовара, лампы, подсвѣчники, различная посуда. На стѣнахъ – карточки, картины, портреты: Куропаткинъ, Мищенко, Стессель… Богъ подъ Мукденомъ, подъ Львовомъ… В. Кн. Николай Николаевичъ, Ивановъ… Солдаты послѣдней кампаніи, почти рядомъ съ иконой георгіевскій кавалеръ. На груди три креста.

– Это кто?

– Мой сынъ – радостно отвѣчаетъ Семенъ и въ голосѣ звучитъ нотка гордости. Иваномъ звать. Середній это у меня. Три степени заслужилъ. Въ охотничьей командѣ служитъ. Вотъ тутъ рядомъ старшій сынъ – тотъ въ рабочей ротѣ, а младшій скоро тоже пойдетъ на войну… Никого нѣтъ дома. Видно, участь наша такая. Судитъ ли Богъ со старшимъ увидѣться. Середній-то, Иванъ, пріѣзжалъ о Рождествѣ въ гости. Двѣⁱ недѣли гостилъ. Поѣхалъ и говоритъ: «Прощай, тата, бывать, больше не увидимся. Не печалься, не тужи. Ежели убьютъ,   такъ Богу надо. Не забудь только моихъ дѣтей. Учи въ грамоту. Царь тебѣ помогать будетъ»… Хороши были у меня сыновья – не пили вина, не курили, не дурачили. Что заработаютъ – все домой до копейки принесутъ. Ну, и жили слава тебѣ, Господи. Въ Шуньгу на ярмарку на 12 возахъ товаръ возили…. Иванъ всѣхъ бойчѣе былъ. На войну ушелъ первый. 20 мѣсяцевъ страдаетъ… Пишетъ, что хорошо живу, не сумлѣвайтесь… Знаю я, каково тамъ…

_______

   Озеро, островъ, озеро, боръ, болото, боръ…

   Пертозеро. Старуха тащила на санкахъ ушатъ съ водой, дѣвочка лѣтъ 12 помогала.

– Сколько въ деревнѣ домовъ? – 8.

– Сколько человѣкъ на войнѣ? – 8.

– Сколько продали скота во время войны?

– Не упомню… Зайди въ избу!

   Типичная карельская жилая изба. Громадная печь, маленькія окна, посрединѣ избы у передней стѣны столъ. Одежда, сбруя, сѣтки на стѣнахъ; постели, подушки, одѣяла на лавкахъ; посуда, хлѣбъ, молоко на полкахъ. Полдюжины малыхъ ребятъ. Двѣ люльки. Грязь, зловоніе…

– Мы продали 9 скотинъ, Ивашко 2, Федька 5… 24 скотины продали въ деревнѣ.

   Входятъ двѣ женщины, молятся, на глазахъ слезы.

– Сдѣлай прошеніе… Мужья на войнѣ. Пособія не получаемъ… Заложили самовары, ружья, сѣтки… Все проѣли, нечѣмъ больше жить… Ни денегъ, ни хлѣба… Плачутъ.

– У насъ и деньги есть, и то горе – начинаетъ говорить старуха. Негдѣ хлѣба купить. Въ Повѣнцѣ нѣтъ. Въ Поморьѣ есть, да не продаютъ. Не обидно, что Царь взялъ 8 человѣкъ на войну, а то обидно, что поморскіе купцы хлѣба не продаютъ – большой цѣны дожидаютъ…

– Богъ имъ судья!

– Въ тюрьму ихъ посадить надо!

– Хлѣбъ отобрать, а самихъ на войну послать!

   Озеро, боръ, болото, боръ. Встрѣчаемъ возъ съ сѣномъ. Вмѣсто лошади женщина, впереди ея два подростка – мальчикъ и дѣвочка, должно

С. 192

быть дѣти. Женщина тащитъ возъ за оглобли, ребята за бичевку. Идутъ гусемъ. Сворачиваемъ. Болото. Боръ, болото, боръ…

   Веннозеро. Хотѣли проѣхать маленькую деревушку мимо – не останавливаясь. Не пришлось.

– Кого везешь?.. Остановись!

…Прочитайте, пожалуйста, письмо, двѣ недѣли лежитъ – некому прочитать. Зайди въ избу!

..«Фкемски уесъ Архангелска куберя Зорока. Поштовая кондора фтунгуской волось. Теревню феннозеро получить Екору Миронову». Это на конвертѣ. Разрываю. Годъ, число, мѣсяцъ. 1 ½ дюжины обычныхъ низенькихъ поклоновъ. Пишетъ сынъ отцу, называетъ всю родню по имени по отчеству… «Извините, ежели кому сапылъ написать поклонъ полтора кода не видѣлись, сталъ сапывать тамошнихъ». Отецъ плачетъ. Быстро наполнилась изба. Старухи, женщины, ребята.

– Прочитай у меня – подаетъ письмо женщина. Три страницы обычныхъ поклоновъ, на четвертой: «я очень обрадовался, дорогая жена, что ты отдала Игнашку въ школу: учи, непримѣнно учи. Очень плохо неграмотному, особенно на чужой сторонѣ. Офимку тоже отдай. Дѣвкамъ грамоту тоже надо знать… Учи, не балуй… Я живу хорошо. Чай и сахаръ есть. Кормятъ досыта. Спать даютъ до 6 часовъ утра (надо понимать, что долго – дома карелы встаютъ въ 3 4 часа)… Служу все на старомъ мѣстѣ въ рабочей ротѣ. Начальство у насъ хорошее. Больше такого писать особенно нечего. Остаюсь живь и здоровъ, того и вамъ желаю отъ Господа Бога…»

– Сдѣлай милость – отпиши. Вотъ конвертъ и бумага.

   Полторы дюжины отвѣтныхъ поклоновъ.

– Еще что?

– Пиши, что слава Богу живемъ хорошо, а впередъ не знаемъ, что будетъ. Пособія еще не получаемъ. Продали корову да бычка. Хлѣба купили два мѣшка въ магазеѣ. Денегъ есть еще на два мѣшка да негдѣ купить. Ежели пособія не получу до Пасхи, тяжело будетъ лѣтомъ жить. Самъ знаешь, какія у насъ дороги. Придется муку носить на себѣ. Игнашка живетъ у Григорья Федулова. За него казна платитъ 5 р. 50 коп. въ мѣсяцъ да я еще плачу по 2 р. 50 к. въ мѣсяцъ. За казенныя деньги никто не кормитъ – все стало дорого.

– Еще что?

– Больше ничего. Пиши, что остаемся всѣ живы и здоровы, того и тебѣ желаемъ…

– Готово.

– Запечатай да напиши адресъ.

_____

   Боръ, болото, боръ, болото… Ночь, луна, звѣзды… озеро. На противоположномъ высокомъ берегу деревня Келлеварака. Пусто, одиноко сонное село.

– Остановимся?

– Впередъ!

   Шаромъ покатилась лошадка съ горы. Ямщикъ посвистываетъ, прихваливаетъ.

– Вотъ такъ! ай, молодяжка! Вся въ матку, не лѣнивая. Подбѣжи, подбѣжи – до ночлега всего 12 верстъ. Сѣна тебѣ дамъ, хлѣба накрошу. Лошадь, какъ будто, понимаетъ: скачетъ по болотамъ, по борамъ, по

С. 193

озерамъ. Остановится на минуту и опять вскачь. Не научились еще бѣгать рысью…

   Тунгуда. Административный пунктъ волости. Школа, церковь, волостное управленіе.

Сулятъ почтовое отдѣленіе, телефонъ, фельдшера… дорогу!..

– Все это хорошо, а еще лучше бы было, если бы начальство посулило муки. Веселѣе стало бы жить. Теперь очень заботимся. Муки въ магазѣе нѣтъ, въ Поморьѣ не продаютъ… Живи, какъ знаешь!

   Раннее утро. Пришла государственная почта. И старые, и малые всѣ идутъ въ правленіе. Иду сзади. Хочется узнать, что находится въ двухъ почтовыхъ сумкахъ – 10 посылокъ съ чаемъ, съ сахаромъ, сотни писемъ, десятки газетъ – «Архангельскъ», «Биржевыя Вѣдомости», «Русское Слово», «Рѣчь», «Современное Слово» и др.

    Быстро растаяла большая кипа писемъ и газетъ. Старики, старухи, ребятишки спѣшатъ домой. У многихъ по три, по четыре письма. На лицѣ тревога – что-то пишутъ…

    Большая, заморенная, измученная станціонная лошадь, кибитка, сердитый старикъ ямщикъ.

– Ну, карько! Не слышитъ карько и плетется шагомъ.

– Не приведи Богъ, сколько сейгодъ проѣзжающихъ. Замучили совсѣмъ лошадей. Рады бы отказаться, да нельзя. Служимъ по контракту. Люди зарабатываютъ по 10 по 15 рублей въ день, а мы по 80 коп. Брались постарому – думали, что проѣзжающихъ немного будетъ, сѣно, овесъ и хлѣбъ не подорожаютъ, а вишь што вышло… Разоренье одно для насъ. Надо бы прибавку… просили губернатора – отвѣту нѣтъ. Ежели бы не военное время было – отказались бы… На пропитаніе лошади не можемъ заработать…

   Машезеро. Трудно попасть изъ Ондозера въ Машезеро лѣтомъ. Порожистыя рѣки, озера, болота, болота… Въ иныхъ мѣстахъ и тропинка чуть замѣтна. Изъ Машезера до Сороки единственный въ Архангельской Кареліи почтовый трактъ, выстроенный на средства лѣсного вѣдомства. Много затрачено на постройку дороги времени, денегъ, рабочей силы,   на результатъ нельзя не порадоваться. Гладкой, золотистой полосой бѣжитъ дорога по борамъ, по болотамъ, гдѣ раньше трудно было пройти пѣшему человѣку. Осчастливлены сотни жителей. Не надо больше носить изъ Сороки на плечахъ муки, не надо стонать…

   Полдень. Опять яркое солнце, опять веселый, сверкающій день. Четыре часа звенѣлъ колокольчикъ, проѣхали 26 верстъ – ни одной встрѣчи, только на 10-й верстѣ обогнали корову, конвоируемую двумя бабами.

– Куда гоните корову?

– На желѣзную дорогу…

   Шуезеро. – Административный пунктъ Лѣтнеконецкой волости. Двухклассное министерское училище, старинная церковь, волостное правленіе. Сулятъ почтовое отдѣленіе, телефонъ, фельдшера, а муки ржаной, какъ и въ Тунгудѣ, не сулятъ…

– Раньше безъ денегъ жили лучше, а теперь съ деньгами горе. Ничего нельзя купить. Что было своего – продали, а теперь на одномъ хлѣбѣ тянемся. Ни картошки, ни ягодъ, ни волнухъ ничего нѣтъ – все на желѣзную дорогу ушло…

– А что вамъ дала дорога?

С. 194

– Кому три, кому четыре сотни, а иному пять, шесть и больше. Было время, по двадцать пять рублей на желѣзной дорогѣ въ день зарабатывали – бревна возили.

   Кибитка, оленина, одѣяло, подушка. Мальчуганъ лѣтъ 12 усѣлся на козлы и говоритъ: «Поѣдемъ».

– Справишь ли?

– Не первый разъ!

Озеро, боръ, болото, боръ, болото, болото…

– Смотри-ко, желѣзная дорога видать!

Куча новенькихъ строеній – контора, бараки, кладовыя, конюшни. Мы на полотнѣ дороги.

– Останови лошадь!

   Выхожу изъ кибитки и смотрю… Вотъ она, желанная артерія Сѣвера! Бѣжитъ по болоту и скрывается въ лѣсной дали. Радостно бьется сердце. Заманчивыя перспективы рисуетъ воображеніе. Расширеніе лѣснаго хозяйства, развитіе рыбныхъ промысловъ… Земство! Общій культурно-экономическій расцвѣтъ окраины… Университетъ въ Архангельскѣ имени М. В. Ломоносова.

– Впередъ!

   Болото, боръ, рѣка…

   Выгостровъ. Раньше выгостровляне были лучшія мастера по постройкѣ поморскихъ судовъ, теперь обогатились новой спеціальностью.

Варятъ пиво – шестьдесятъ копеекъ бутылка!

– Нѣтъ ли чего нибудь поѣсть?..

– Кромѣ хлѣба – ничего!

– Молоко?

– Продали утромъ въ Сороку.

– Запрягай, братъ, поскорѣй лошадку!

_______

   Сорока. «Многое можно сказать, разумѣется не на злобу дня, о настоящемъ Сороки, о ея славномъ будущемъ, за что говоритъ ея блестящее географическое положеніе (при многоводной рѣкѣ Выгъ у моря), которому завидуетъ не одинъ городъ Россіи»   такъ писалъ я въ 1914 году – почти наканунѣ войны съ Германіей).² Я не пророчествовалъ, ничего не предсказывалъ, я выражалъ лишь увѣренность сѣверянъ, что рано или поздно наша желѣзнодорожная политика избавится отъ присущей ей близорукости, и богатый Сѣверъ, а вмѣстѣ съ нимъ торгово-промышленная Сорока получатъ то, что давно должны были бы получить…

   Пріятно отмѣтить, что не прошло двухъ лѣтъ и общее желаніе сѣверянъ осуществилось. Уже прозвучалъ побѣдный свистокъ паровоза у рыбныхъ водъ Бѣлаго моря и надъ богатыми лѣсами Сѣвера, ужъ много разъ сбѣгала машина изъ Сороки въ Петроградъ…

   По условіямъ военнаго времени я не могу писать подробно о ходѣ работъ на Мурманской желѣзной дорогѣ, о движеніи грузовъ между Сорокой и Петроградомъ. Скажу лишь одно, что дорога строится успѣшно – не за страхъ, а за совѣсть.

________

   Если въ другихъ деревняхъ и селахъ поражаетъ отсуствіе мужчинъ трудового возраста, то въ Сорокѣ, напротивъ, поражаетъ обиліе… Куда

С. 195

ни взгляни – вездѣ люди и лошади. Много плѣнныхъ – нѣмцевъ и австрійцевъ, много рабочихъ съ разныхъ концовъ Россіи, а мѣстные рабочіе съ лошадями изъ шести уѣздовъ: Кемскаго, Онежскаго, Повѣнецкаго, Каргопольскаго, Олонецкаго и Петрозаводскаго. Сотни лошадей нагружаются мукой, овсомъ, сѣномъ и отправляются къ Мурману. Сотни лошадей приходятъ съ Мурмана и привозятъ то, что надо арміи. Кипитъ работа!

   Что еще сказать о Сорокѣ?

   Выросла гостинница, прилетѣлъ кинематографъ, появились лавки, пекарни… Ограбленъ магазинъ, убита торговка пивомъ… Объявлено военное положеніе…

…Отсутствіе предметовъ первой необходимости.

   Дороговизна… Спекуляція…

   Нѣкоторые изъ мѣстныхъ торговцевъ работаютъ и днемъ и ночью. Днемъ продаютъ шильцо, да мыльцо… ночью, – муку, сахаръ, крупу…

   Днемъ все по таксѣ, – ночью по соглашенію. Днемъ торгуютъ въ магазинахъ съ пустыми полками, ящиками – ночью изъ кладовыхъ съ двойнымъ поломъ и потолкомъ – сахаромъ, крупой и т. д.

______

   Ѣдемъ въ Шую. То чугунка пересѣкаетъ трактъ, то трактъ пересѣкаетъ чугунку, то бѣжатъ рядомъ…

   Догоняемъ обозъ съ сѣномъ, съ мукой. Ѣзда шагомъ…

   Много разъ останавливались – прежде чѣмъ доѣхали до Шуи.

   Шуя. Типичное поморское село. Народъ ни сѣетъ, ни жнетъ, а живетъ хорошо.

– Кормимся отъ моря… До войны ходило на Мурманъ изъ деревни 300 человѣкъ, весною 1915 года около сотни, а въ этомъ году развѣ десятокъ какой насбирается…

   Хорошо жили раньше, а впередъ будемъ жить еще лучше! Только бы вернулись съ войны мужики… Только бы не открыли казенки!..

   Желѣзная дорога проходитъ въ полуверстѣ отъ деревни. Спѣшно строится мостъ черезъ рѣку Шую.

   Въ одной квартирѣ вмѣстѣ со мной ночевали 5 возчиковъ. Разговорились.

   Всѣ мужики изъ Олонецкаго уѣзда.

– Пріѣхали за 500 верстъ, не обидно, что дома некому привезти дровъ и сѣна, а то обидно, что начальство поздно потребовало… Какъ до распуты не успѣемъ вывезти всего…

   Бодро, весело побѣжали лошадки въ Сороку…

_______

   Выѣхали изъ Шуи въ Кемь вечеромъ.

    Болото, болото, болото… Скучно!

   Припоминаю впечатлѣнія отъ поѣздки, подвожу итоги, дѣлаю выводы…

   Первое, что обращаетъ на себя вниманіе въ деревняхъ и селахъ – это полное отсутствіе здоровыхъ мужчинъ трудового возраста. Много людей въ окопахъ, на желѣзной дорогѣ и небольшая часть на вывозкѣ бревенъ. Кругъ моихъ наблюденій далеко выходитъ за предѣлы тѣхъ деревень и селъ, которыя упоминаются въ настоящемъ бѣгломъ очеркѣ. Въ зиму 1915 1916 года я посѣтилъ больше пятидесяти деревень Кемскаго и Повѣнецкаго уѣздовъ и вездѣ наблюдалъ одну и ту же картину – старики, старухи, подростки-малыши…

С. 196

   Второе – небывалая, все возрастающая дороговизна предметовъ первой необходимости. Привожу небольшую справку – цѣны на предметы необходимости въ Поморьѣ и въ Кареліи до войны и теперь (въ мартѣ 1916 г.):

	Въ Кареліи.				Въ Поморьѣ.
	До войны мартъ 1914 г.		Теперь мартъ 1916 г.		До войны мартъ 1914 г.		Теперь мартъ 1916 г.
	Р.	К.	Р.	К.	Р.	К.	Р.	К.
Мука ржаная 1 мѣш.	8		18		6		13
Крупчатка 1-й сортъ 1 п.	3		7		2	80	7.
Пшено 1 п.	2	80	6		2	40	5
Масло подсолн.		25		70		22		70
Сахаръ 1 ф		20		65		17		50
Чай 1 ф.	1	80	3		1	70	2	90
Мыло 1 ф.		15		40		13		35
Керосинъ 1 ф.		7		20		6		18
Спички 1 кор.		1/2		2		1		3
Кожа подм.		70	4			60	4	50
Соль		2 1/2		8		1		10
Кофе финскій 1 ф.		35	1			50	1	50
Горохъ 1 пудъ	2	40	6		2		5
Треска 1 п.	3		7		2	60	6	50
Сиги 1 ф.		8		30		12		45
Налимы 1 ф.		4		25		10		35
Ряпукса 1 ф.		4		15		8		25
Молоко 1 кр.		3		7		6		12
Масло 1 ф.		30	1			40	1	50
Мясо кор. 1 ф.		12		40		15		50
Яйца 1 шт.		5		20		6		25
Мясо оленье 1 ф.		5		25		10		40
Картофель 1 п.		50		80		60	1	20
Ягоды 1 ф.		3		5		5		10
Волнухи 1 ф.		2		5		4		10
Шерсть 1 ф.		30	1			50	1	20
Сѣно 1 п.		40	1			60	2
Солома 1 п.		40	1			60	2

   Приведенныя цифры говорятъ сами за себя – комментаріи излишни. Отмѣчу лишь тотъ фактъ, что за первые 8 мѣсяцевъ войны цѣны на означенные предметы поднялись процентовъ на 10 15, съ марта 1915 г. до сентября 1916 г. процентовъ на 30 50, съ сентября по мартъ 1916 г. повышеніе цѣнъ происходило ежемѣсячно процентовъ на 10. Въ настоящее время нѣтъ такихъ предметовъ въ продажѣ, цѣна на которые не увеличилась бы на 100 %. Нѣкоторые предметы вздорожали въ 3, въ 4, въ 5 разъ, а соль для Поморья въ 10 разъ.

    Третье – широкое примѣненіе труда стариковъ, женщинъ, дѣвушекъ въ тѣхъ отрасляхъ труда, гдѣ раньше выступали мужчины зрѣлаго возраста. Передъ отъѣздомъ на тяжелыя работы, напр., на вывозку бревенъ, обыкновенно составляются «компаніи». Вотъ примѣръ: изъ деревни N отправились на вывозку бревенъ три старика: – Григорій, Евсѣй

С. 197

и Яковъ. Григорію 54 г., имѣетъ на войнѣ двухъ сыновей, отправился на вывозку съ дочерью 16 л. и сыномъ 14 лѣтъ; Евсѣю 61 г., имѣетъ на войнѣ трехъ сыновей, отправился возить съ дочерью 20 лѣтъ: Якову 58 л. имѣетъ на войнѣ 2 сыновей, отправился возить бревна съ невѣсткой въ положеніи…

   Старики рубятъ бревна и помогаютъ наваливать (самая трудная работа), женщины, дѣвушки и подростки-ребята отправляются вмѣстѣ и помогаютъ другъ другу сваливать. Стараются! По восемнадцать часовъ въ сутки работаютъ…

   Четвертое – дороговизна рабочихъ рукъ – хорошіе заработки. Маленькая справка:

	До войны	Въ 1916 г.
Рубщикъ бревенъ работалъ	за 1 р. въ день	2 р. 50 к.	Въ день подряжаютъ
Бурлакъ на сплавѣ	1 р. 1 р. 20 к.	3 р. 3 р. 50 к.3
Рубщ. и возч. бр. съ лош.	4 5 р.	10 15 руб.

   Пятое – появленіе у населенія сберегательныхъ книжекъ.

   Шестое – повышеніе умственныхъ запросовъ. Грамотные крестьяне выписываютъ газеты, охотнѣе отдаютъ въ школу сыновей и дочерей (въ Кареліи).

   Седьмое – повышеніе физическихъ потребностей – разумѣется тамъ, гдѣ имѣется наличность товаровъ. Больше всего населеніе покупаетъ ситецъ, полотно, понемногу бѣлой муки и кофе.

   Восьмое – сознательное отношеніе населенія къ переживаемымъ событіямъ. Народъ дѣлаетъ все, что можетъ такъ или иначе повліять на исходъ побѣдоносной для Россіи войны – безъ задержки исполняетъ приказаніе начальства по мобилизаціи, усердно работаетъ на желѣзной дорогѣ.

   Девятое – тѣсная связь населенія съ арміей – народъ ведетъ съ солдатами оживленную переписку, посылаетъ защитникамъ родины бѣлье, гостинцы, деньги, жертвуетъ на раненыхъ.

   Десятое – населеніе (Кареліи) весьма озабочено отсутствіемъ въ продажѣ нѣкоторыхъ предметовъ первой необходимости, напр., ржаной муки.

   Одинадцатое – усиленная распродажа скота.

   Двѣнадцатое – сокращеніе нѣкоторыхъ зимнихъ промысловъ (въ Кареліи), напр., рыбной ловли.

   Тринадцатое – жалобы крестьянъ на поморскихъ купцовъ, укрывающихъ муку и сахаръ.

   Общее впечатлѣніе – много тайныхъ слезъ, скрытаго горя, неизвѣстныхъ страданій, мѣстами недоѣданіе, но полное наружное спокойствіе, бодрость духа, отчаянный трудъ, вѣра въ свѣтлое будущее.

_________

   Болото, болото. Снѣгъ, снѣгъ. Печально смотритъ луна, тоскливо мерцаютъ звѣзды… Скучно!

   Болото, болото…

– Ямщикъ!

– Что?

– Спой пѣсню!

С. 198

– Грѣшно въ постъ…

– Богъ проститъ!

«Нѣмцы турокъ обманули

Воевать заставили,

Турки ноги протянули –

Эрзерумъ оставили».

– Отлично!

   Сквозь тонкія вѣтки жалкихъ сосенокъ мелькаютъ огоньки и кажутся знакомыми и дорогими, и дразнятъ и манятъ, и что то обѣщаютъ…

«Скоро, скоро мы поѣдемъ

Со германцемъ воевать,

У насъ маменьки останутся –

Придется горевать».

– Ямщикъ, – который тебѣ годъ?

– Шестнадцатый.

– Развѣ ты собираешься воевать?

– А то какже! У меня отецъ ушелъ, братъ ушелъ и я тоже пойду.

М. Бубновскій.