Сын Севера

Подборка статей и материалов о А.Н.Пашкове. Автор –

▶ С.В.Кошкина

 

Сын Севера

поэма

 

1

Карелия – озерная, лесная!

Ты в дружбе с беломорскою волной,

Не потому ли песенность живая

Роднит сердца горячие с тобой.

Куда ни глянешь – всюду столько дива,

Что кажется порою – в сказке сам,

И, подчинясь велению порыва,

Ладьи куда-то мчатся по волнам.

Быть может, путь их к тайникам былого,

Где сказы и легенды про запас,

Где наших предков «каменное слово»

Романтиков волнует и сейчас?

Плыву и я. Но сколько неуемных

Под парусами впереди летят!

А что же, что же там, за горизонтом?

Как мы когда-то, разглядеть хотят.

 

2

Вот так же смело в юности далекой

Андрей Пашков врывался в эту даль –

Он бурь искал, чтобы, с ветрами споря,

Познать секрет, как закалялась сталь.

Его девизом было: кто ты в жизни?

Найди свой путь в когорте трудовой,

Чтобы отдать всего себя Отчизне.

То не слова – характером такой.

– Бывало, – ендогубцы вспоминают, –

Лишь только отгрохочет ледоход,

Еще никто и шубы не снимает,

А он чуть свет на берег… и плывет.

Такого здесь, признаться, не бывало, –

Качали головами старики.

Андрейка, будто слитый из металла,

Волну дробил замахом в две руки.

Гребок такой, как будто бы в полете.

Улыбка зоревая до ушей.

– Горяч, как видно, будет и в работе.

Уже сейчас заметен средь парней…

 

3

Да, он мечтал потоком влиться в будни,

В которых запевала – ремесло.

Хотел быть там, где для иного трудно,

Чтоб время в нем попутчика нашло.

Манило в цех, туда, на дух смоляный,

Где штабелями доски и бруски…

Ведь он, как, впрочем, каждый северянин,

Влюблен в стихию эту до тоски.

Но кто-то скажет, даст совет отцовский:

Учить бы надо юных мастерству.

И для ребят в селении Сороке

Откроют вскоре школу ФЗУ.

Три года – много. Снова класс и парта,

Верстак, тиски, пила, брусок…

От пота в пятнах солевых рубаха –

Таким порою жарким был урок.

Не подмастерьем робким в одиночку,

А целой группой выйдут мастера.

Пашков считался лучшим, между прочим,

Искринка в нем особая была.

И, как-то незаметно, все ребята

После занятий тянутся к нему:

– Сегодня что по плану у тебя там?

– Торить к соревнованиям лыжню.

Потом – коньки. Весна придет – и в воду,

На первенство заплыва, а не так.

Не делал даже скидок на погоду.

Закалка с детства – это не пустяк.

Три года – много. Только годы – птицы.

Закончен курс. Он послан на завод.

Бригаду дали (надо ж так случиться).

Роптали пожилые: – Ну, везет…

Иным казалось – молод, мол, не сдюжит.

Браковщиком становятся не в раз.

А время шло, и удивлялись люди:

– Да, он, пожалуй, обойдет и нас?!

И обходил, но то не ради славы.

Хотел на деле многим доказать,

Что ФЗУ – не баловство, а кадры,

Которым день грядущий утверждать.

В его запевке — торжество горенья,

Умел увлечь горячих за собой,

Ложь не терпел, предельно

скромен, честен.

Понятен всем открытою душой,

В среде рабочей шло его мужанье.

Здесь принят в партию,

был избран и в завком.

Но через год в округе этой станет

Впервые комсомольским вожаком.

 

4

Вся молодежь селения Сороки

Приветствовала этот перевод.

И стали песней юных новостройки.

В нем не ошибся трудовой народ.

Ходил повсюду, создавал ячейки,

Знал цело карте секретарь район,

Забот по горло, но частенько в цехе.

Где шла браковка, появлялся он.

Заметит, что запарка на погрузке –

Пиджак долой: – А ну, друзья, нажмем!

И разойдется так — по-нашенски,

по-русски.

Любое дело ладилось при нем.

Жизнь всеобъемна: сложные задачи

Вставали каждый день перед страной.

Нe велика Карелии, на станет

Как бы ожившей жилкой золотой.

Нужны станки, моторы и машины

Готов дать Запад, но — в обмен на лес…

И падают деревья вековые,

Как будто отрываясь от небес.

Нам было жаль: родное – и под корень.

Рубили, зная – новые взрастим.

Зато пути, те, первые, в заморье

Мы и сейчас, как прежде, бороздим.

Пути-дороги… Сколько их на свете!

И вширь, и вдаль исхожена земля:

То непоседы, словно вольный ветер,

Все ищут необжитые края.

Вот и Андрей cебя серьезно спросит:

Готов ли он свершить такой полет?

Ведь сердце здесь – в отеческом Поморьe…

Но скажет: да, коль партия пошлет.

Решенье есть, и новое начало

Его упорством проложило след:

Он на рабфаке, в буднях Ленинграда,

В октябрьский окунается рассвет.

 

5

Версталось время. Скоро возвращаться.

Какая радость. Ждут уже друзья…

И вот письмо: решаюсь задержаться,

В семью военных зачисляюсь я.

Об этом думал часто, не однажды.

Наш мирный труд восходом над землей.

Но за кордоном – лязг оскалов

вражьих,

И с каждым днем слышней

звериный вой…

Хотя Пашков был по укладу штатский.

По зову сердца – воин-патриот.

Пройдут два года – командиром станет

Затем и в академию пойдет.

А там, в Сороке, ставшей Беломорском,

Большие изменения прошли,

Канал построен, и по трассе водной

До Балтики проходят корабли.

И вновь потянут душу, словно, к песне –

На Родину, хотя бы на часок…

Что пережил, какой была та встреча…

Не передать словами этих строк.

Из дома в дом, как будто по цепочке,

Та весть прошла, сбежались земляки.

Вот это «чин» – шутили здесь по-свойски…

А с кухни, как дурман, – навар ухи,

А со стола в рот просится морошка,

Брусничный сок в рубиновом огне…

Как все же долог путь к родному дому,

Он понял по отцовской седине.

Вдруг, словно глыбой, сердце придавило:

В который раз, переступив порог,

Не обжигает мать слезою сына.

Андрей привыкнуть к этому не мог.

 

6

Но радость – миг. На запад, в приграничье,

Ведет дорога ратного труда.

Возглавить штаб в дивизии танкистов.

Двадцать восьмой звалась она тогда.

Двадцать восьмая: броневым заслоном

Стоять ей, закрывая грудь страны.

Двадцать восьмая  – первою из многих

Открыла счет бессмертья в дни войны.

Так, вместе с нею, первое крещенье,

Огнем палимый принял и Пашков.

Здесь Черняховский сразу в нем подметил

Все то, что так роднит фронтовиков;

В атаках смел и видит поле боя

Не из укрытий, на передовой.

Такой, как он, от пули загородит.

В любой момент, пожертвовав сoбой.

Такой, как он… А сколько их, отважных,

Hа рубежах останутся лежать.

Ведь, все сметая, прет лавина вражья.

Секут наc пули, но приказ: стоять!

Стояли ми за правую победу,

Плечом к плечу – был монолитен строй.

Огнем не выжечь из народа веру.

За все, за всех получит враг с лихвой.

 

7

Так будет. Будет! Но, увы, не скоро.

Отход опять. Как тяжелы шаги!

Глядели люди в спины нам с укором,

Глаза в глаза смотреть мы не могли.

Но время грядет, снимет груз нелегкий

Отчизны воин – витязь всех времен.

Полка же часть, ведя бои, приходит

На древний Новгородский бастион.

И день, и ночь атаки не слабеют,

За каждый метр сражение идет

Ряды защитников редеют и редеют …

В дивизии всего с десяток рот.

Кто мог шагать – сходился

в рукопашной,

А кто не мог – бил лежа по врагу.

Четыре дня, четыре ночи ада.

В руинах город, в пепле и в дыму.

Но вновь отход: за Волхов путь отважных.

Пашков в бою был ранен тяжело.

Перед отправкой на леченье скажет:

– В такой момент и вот – нe повезло.

А через месяц он жене напишет:

Все хорошо, мол, годен к строевой.

Врачи же, от него об этом слыша,

Качали в несогласье головой.

А он свое: – Не время прохлаждаться.

Там – каждый воин ныне на счету,

Согласия не стану дожидаться.

He выпишите сами – убегy.

Резервный полк – то не передовая,

Но патриот настойчив и упрям:

Я перед боем принимал присягу,

И должен быть, поймите, только там.

 

8

Настал декабрь. Год тот же, сорок первый.

Мороз такой, что леденит слова.

Майор Пашков глядит на Волхов древний:

Черны от гари взрытые снега.

Все та же даль, палимая огнями.

Прорежен лес – хозяйничал фугас…

Но в сотни раз трудней под Ленинградом.

Он сердцем с ленинградцами сейчас.

Кольцо блокады сжато до предела.

Прорвать пытались — тяжек был урон.

Но что ни день – решенье в Ставке зрело:

Удар готовить сразу с двух сторон.

Пока же не давать врагу покоя.

Где уязвимей, там и нужно бить.

Нас ждал и верил город осажденный –

Рожденных Октябрем не победить!

Не победить! – лавиною атака.

Не победить! – мешался с кровью снег.

Не победить! – вздымали руки знамя…

Вел правый бой советский человек.

В строю Пашков; уже он подполковник.

Готовит стратегический прорыв.

Домой письмо: у нас пока спокойно.

Слегка контужен, не волнуйтесь – жив.

А сам, с трудом превозмогая боли,

На пункт командный с костылем пришел.

Впервые не из танка руководит –

Такого не случилось до сих пор.

Но штурм успешен. Полк его в работе

Все сокрушает броневой таран.

Уже пошла и матушка-пехота.

Ничто не сдержит этот ураган.

Гремит «ура!», опережал цепи.

От поступи такой земля дрожит

Два нашиx фронта, наконец-то встретясь,

На новые выходят рубежи.

И вот уже Карельский переешек.

Пашков – полковник, молодой комбриг.

Одна беда: стоят они в резерве

А он к покою с детства не привык.

Жене с обидой, не сдержась, напишет

Что без его бригады Выборг взят…

И в этом временном затишье,

Как бы впервой оглянется назад:

Там зримы и горьки потери,

А счет утратам все растет.

Война – дракон в родстве со смертью

Печать беды на жизнь кладет,

Еще ликует Запад вражий,

Победы нашей час далек…

Вдруг память сердца день вчерашний

Раздула будто уголек.

Вернула в строй на перекличку

Тех, кто свершил последний бой.

Отчизна слышит клятву cына:

За все получит враг с лихвой.

 

9

Былое, словно лентой мерной.

Вернулось времени в обход.

Oн перед совестью на сверке

3а каждый день, за каждый год.

Казалось, даже, будто с другом,

С тем, беломорским, рядом встал

И слышит голос: – Что, брат туго?

А помнишь, я тебе писал:

«Храни свой обет в партбилете,

Храни комсомольский размах,

Из юности пламенность эта,

Присяга на верность в словах,

А все ли вот так? Может, где-то

Пригнулся от пули, залег.

Последний патрон в пистолете

Нa случай себе приберег.

Нажмешь… и затихнут дороги.

В атаку другой поведет…»

Такое ему не подходит.

«За мною, ребята, вперед!»

Прибалтика о пепле и гари –

Сюда передвинулся фронт.

Ее мы с трудом узнавали.

Прошло лишь два года, и вот:

Руины не стонут от боли,

Застывшая кровь – не слеза.

Но сколько кричащего горя

Живых выражали глаза.

Не просьба – приказ в них: на Запад!

Фашистская нечисть во зле.

И вот уже Польша… «Товарищ! –

По-русски звучит на земле.

Товарищ! России! Советы!..

Танкисты уходят вперед.

И к мосту на Пилице-речке

Спешат напрямик – не в обход.

Любою ценой переправу

Забрать, ведь готовится взрыв.

Плацдарм очень важен. По плану

Здесь новый намечен прорыв,

Враг цепок, огня не жалеет,

Но танковый натиск растет.

Одно лишь волнует – успеть бы:

Противник уж начал отход.

Атака идет за атакой –

Пашковцы – народ волевой.

Комбрига, а с ним трех комбатов

Представят к Звезде Золотой.

Мост взят! На тот берег проходят

Дивизии, армии, фронт.

И снова, и снова, и снова

Движенье с боями вперед.

На всех перекрестках дорожных

Прицел острия: на Берлин!

Всего лишь коротких два слова,

Нo с метой жестоких годин.

Все ближе и ближе победа –

Так хочется каждому жить,

Чтоб, сняв фронтовые шинели,

Зарю на руки поносить.

Рассеять по пахоте зерна,

Взрастить молодые сады,

На трассах грядущего к звездам

Оставить автограф-следы.

Мы вправе за все лихолетья,

Забывшись, чуть-чуть помечтать.

Ждут матери, жены и дети,

Надеясь живых нас обнять.

И надо такому случиться –

Метнулась, как молния, весть:

Комбрига, танкиста, любимца

Сразила коварная смерть.

Удар не шальной, а на выбор,

Будь проклят тот фауст-патрон!

 

10

Погиб командир, но к Берлину

С бригадою движется он.

Он в каждой победной атаке,

Он в каждой былинке живой.

Он там, где Октябрьское знамя

Отважных ведет за собой!

 

11

Война отгремела, но память

Идет эстафетой к сердцам.

Героев негаснущий пламень

В дороге сопутствует нам.

Hачни перекличку и снова

Услышит родная страна,

Что в Польше есть площадь

Пашкова –

Любовью она рождена,

Что с именем этим дружны

Есть в славном Карельском

краю.

Сын севера, рыцарь Отчизны

Навечно остался в строю.

Источник: Фесовец, Б. Сын Севера : поэма / Борис Фесовец // Беломорская трибуна. – 1977. – 29 окт.