Революционные потрясения
Революционные потрясения.
По статистическим данным 1913 года, население Карельского Поморья составляло около 20 тысяч человек, в том числе в Кеми и Сумском Посаде жило до 5000 человек (Я. Балагуров «Борьба за Советы в Карельском Поморье»). Жизнь местных жителей была тяжела: постепенно сокращалось оленеводство, уловы рыбы были непостоянными, многие поморы попадали в долговую кабалу к крупным судовладельцам, жизнь рабочих заводов и железнодорожников также проходила в тяжелых, антисанитарных условиях, большинство из них жили в сырых и тесных бараках, медицинская помощь находилась в зачаточном состоянии, на Поповом острове не было даже чистой питьевой воды, культурных мероприятий было немного, грамотность была низкой. Недовольство разных слоев населения постепенно возрастало.
Кроме того, в начале 20 века в Кеми было примерно 80 политических ссыльных, некоторые из них позже станут активными деятелями революции. Одним из них был Александр Каменев.
А. Каменев – уроженец Вологодской губернии, журналист, был сослан в годы столыпинских реформ в Кемский уезд (с. Шуерецкое, позже в Сумский посад). «Работая секретарем Архангельского общества изучения Русского Севера, он ездил по поморским селам и был, таким образом, связующим звеном между политическими ссыльными», – читаем в сборнике И. Мулло. Каменев стал большевиком и был избран председателем исполкома Сумпосадского Совета, позже – в Сороке. А в марте стал заместителем председателя Совета в Кеми.
Многие идеи ссыльных подхватили рабочие завода на Поповом острове, которые позже организовали профсоюз и партийную ячейку, проводили забастовки.
Забастовки устраивали и железнодорожники.
Зимой 1917 года вести о бунтах в Петрограде и Москве достигли и Кеми. «Утром 29 февраля 1917 года пришедшие к заутрене на звон соборного колокола кемляне услышали небывалое: «Товарищи!» – обращались к народу с церковного крыльца люди в армейских шинелях – солдаты расквартированного в Кеми железнодорожного батальона. Рассказав о свержении царя, они предложили присоединиться к ним и пройти к зданию вокзала, где в это время проводился митинг», – читаем в книге В. С. Баркиной.
В Кеми и на Поповом острове (острове Революции) создаются Советы рабочих и солдатских депутатов. В исполком Кемского уездного совета вошли А. Каменев, Р. Вицуп, П. Малышев, В. Степанов, А. Груздев и др., председателем был А. Мосорин.
Андрей Мосорин родился в Кеми в семье поморов. Окончил Кемскую мореходную школу. С 15 лет служил матросом на частном судне, бывал в разных портах России. В 1913 году вступил в партию большевиков, вел агитационную пропаганду среди матросов, на 1,5 года был осужден и посажен в тюрьму. Вернувшись в Кемь, принял участие в строительстве Мурманской железной дороги, где продолжил пропагандистскую работу.
Еще революция окончательно не вступила в свои права, а 1918 год уже готовил для Кеми новые потрясения – вторжение наших бывших союзников по Первой Мировой войне – войск стран Антанты. Весной начинается вторжение войск белофиннов, отряд примерно в 600 человек, который стремился перерезать Мурманскую железную дорогу, занять Кемь и Кандалакшу. Они уже заняли Подужемье и стали продвигаться к городу, навстречу им выступили красногвардейцы, на подступах к городу начались ожесточенные бои, на помощь защитникам города пришел из Архангельска ледокол «Микула Селянинович» с оружием. В итоге совместными усилиями красногвардейцев и жителей города белофиннов удалось остановить в 3 км от Кеми, теперь на том месте установлен обелиск.
В то же время, в марте 1918 года в Мурманске высаживаются союзные войска Антанты, которые под предлогом помощи и защиты от Германии приступили к оккупации Русского Севера (и Дальнего Востока). К июлю англо-франко-американские войска оккупировали северную часть Карелии. 2 июля они пришли в Кемь и на Попов остров. В порту стоял английский крейсер «Глория», в Кеми на 90-м пикете (на объездной дороге) появился бронепоезд, который направил на город свои орудия. Солдаты обезоружили отряд охраны железной дороги И. Спиридонова, ворвались в город, окружили здание Кемского уездного Совета и расстреляли членов Совета: заместителя председателя исполкома Александра Каменева, руководителя военной коллегии Рейнгольда Вицупа и секретаря Пантелеймона Малышева. Одного за другим их вывели на площадь перед Благовещенским собором, потребовали передать власть, а когда те отказались, расстреляли за собором. Жители города похоронили их в общей могиле за оградой городского кладбища, а в 1937 году перезахоронили в Сквере Жертв революции.
Андрея Мосорина в этот день в Кеми не было, он был в командировке в Архангельске. Позже, когда он пытался вернуться домой, его опознали, арестовали и отправили в печенгскую тюрьму, позже он был освобожден и продолжил карьеру в партии. В 1928 году стал директором Морского политехникума в Ростове-на-Дону, затем – директором Института инженеров водного транспорта в Одессе. До начала войны работал в Управлении Черноморского пароходства начальником отдела подготовки кадров. В 1942 году он – начальник Астраханской школы юнг. Скончался в 1968 году в Астрахани (по информации музея «Поморье»).
Горькой оказалась и судьба первого руководителя комсомола в Кеми – Виктора Минина. Виктор родился в рабочей семье в Кеми. В 1917 году он участвовал в революционных событиях в Петрограде, затем вернулся в Кемь, где стал вести политическую работу, а в апреле 1918 года командовал отрядом рабочей молодежи в боях с белофиннами. В. Минин вел активную работу по пропаганде советской власти и в одной из рабочих поездок был снят с поезда интервентами и расстрелян где-то в лесу между Сорокой (Беломорском) и Сегежей. Ему было 18 лет. В 1960 году на средства комсомола района Виктору Минину был открыт бронзовый памятник на Пролетарском проспекте.
По воспоминаниям, позже расстреливали или сажали в тюрьму и других – недовольных приходом интервентов. После 4 месяцев советской власти в городе была восстановлена Городская дума. Населению было приказано сдать оружие, ограничили свободу передвижения и обязали выполнять квартирную и гужевую повинность (перевозку военных грузов и почты со станции и Кемь до 90 пикета). В домах кемлян селились офицеры интервентов. В домах церковнослужителей и купца Дятлева разместили авиационную команду, в доме Елисеевых на Никольской набережной – лазарет. В здании бывших царских казарм расквартировали солдат. Если кемляне отказывались выполнять повинности, то их наказывали штрафами и даже арестами на срок до 3 месяцев.
А вот описание так называемого «Белого дома», который, к сожалению сгорел: «Два верхних этажа, конюшни и внутренний двор кемского театра использовались в качестве штаб-квартиры транспортного отдела гарнизона. В квартире, расположенной на этаже над зрительным залом, поселился командир гарнизона, майор Гаррисон из Уэст-Йоркширского полка; там же находился его штаб, в то время как верхний этаж был занят сотрудниками вспомогательной и транспортной служб, которые жили вместе со своими семьями. Общественная часть театра включала в себя сцену, несколько гардеробных и зал с ровным полом, способный вместить пятьсот человек. По субботам и воскресеньям он, как правило, использовался для вечерних танцев. Представления давались гораздо реже. Танцы устраивались различными организациями, и на них обычно пускались все, кто мог заплатить за вход десять копеек. Однако весьма примечательно, что карелы, очень любившие танцевать, не посещали танцы, организованные русскими, и вообще с подозрением относились к подобным мероприятиям» («Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары»).
Даже отправиться на рыбный промысел можно было только с разрешения интервентов. Город был «зажат в тиски».
Еще начиная с Первой Мировой войны Поморье испытывало трудности с продовольствием. Голод и тяжелые обстоятельства жизни стали причинами вспышек заболеваемости: тифа, цинги и др. Больных размещали в бараках, но вода и дрова почти не подвозились, не делались уборки. В это время на кемском кладбище хоронили и интервентов. Сейчас их могилы, к сожалению, уже не найти.
Впрочем, англичанам голодать не приходилось: «Суровый климат и отсутствие солнечного света позволяли отдыхать и заниматься спортом на открытом воздухе лишь несколько часов в неделю, но гостеприимные русские предлагали многочисленные и разнообразные возможности провести свободное время. Среди них был неизбежный обед, продолжавшийся с трех до семи или восьми часов. Обычно он состоял из закусок, обычно от двенадцати до сорока видов, всегда превосходного супа, различных рыбных блюд, оленины, которую также готовили по-разному; иногда подавались и другие виды мяса, в том числе кабанина и медвежатина. По счастью, смена блюд происходила без спешки, и у нас оставалось много времени на то, чтобы поговорить или выкурить сигарету. В качестве аперитива подавалась водка. Часто она оказывалась единственным алкогольным напитком, так как было трудно достать вино, но, поскольку водка изготавливалась из чистого спирта и разбавлялась градусов до тридцати, да к тому же мы пили ее с осторожностью из ликерных рюмок, за последствия нам не приходилось испытывать ни чувства смущения, ни какого-либо другого — она лишь стимулировала общение…
Помимо этого, почти каждую неделю кемский почтмейстер ставил новые пьесы, в которых играли сам он и некоторые из чиновников его несоразмерно большой конторы — на местной почте работало примерно тридцать пять человек, которым приходилось справляться с полудюжиной писем и парой телеграмм, составлявших нашу обычную недельную почту. Это создавало идеальную обстановку для репетиций» («Полковник Ф. Дж. Вудс…»).
А в 1919 году, по воспоминаниям очевидцев, англичане хотели построить на окраине города, в районе современной площади, аэродром!
Вот как описана Кемь в книге «Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары»: «Город лежал примерно в двух милях от станции. В нем был собор, несколько магазинов, довольно много больших домов, расположенных вдоль четырех улиц, — все это на северном берегу реки. По деревянному мосту можно было попасть на остров, где располагались казармы, вмещавшие примерно 600 человек, старая ветхая деревянная церковь и трехэтажный театр, также построенный из дерева. Единственным каменным зданием во всем городе был собор. Даже тротуары были сделаны из досок, уложенных вдоль проезжей части по три-четыре в ширину. Улицы и дороги представляли собой всего лишь широкие грязные тропы без какого-либо покрытия. Когда они не утопали в грязи, с них поднимались облака разъедавшей глаза пыли. Население — около трех с половиной тысяч человек — было самого разного происхождения и классовой принадлежности, так как до войны Кемь была местом ссылки для политических преступников. Здесь все еще жили те, кто не уехал при первой же возможности, предоставленной революцией. Возможно, они начали воспринимать Кемь как свое убежище».
Русский Север был освобожден только весной 1920 года, 600 долгих дней интервенты хозяйничали в Кеми. Это страшное время оставило страшные последствия: сотни искалеченных жизней, уничтоженные здания учительская семинария, народный театр, высшее начальное училище и др,) экономический кризис (англичане вывезли большое количество леса, муки и т. д.).
В память о тех событиях в городе создан Сквер жертв революции с мемориальным комплексом, а именами деятелей той поры названы улицы города: ул. Вицупа (бывший Успенский проспект), ул. Каменева (бывший Троицкий проспект), ул. Малышева (бывшая Никольская набережная), ул. Минина (бывшая Полевая ул.), ул. Мосорина (бывшая Совхозная ул.).
Так маленькая Кемь вступила в страшный 20 век. А впереди ее ждала сталинская модернизация и Великая Отечественная война…
Для написания статьи использованы следующие материалы:
В. С. Баркина «Кемь», Н. В. Вехов “Мурманская железная дорога”, «Краткий путеводитель по Мурманской железной дороге», В. С. Баркина «У моря студеного», «Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары», И. М. Мулло «Памятники истории и культуры Карелии», И. Мулло «Памятники и памятные места Карелии», Я. Балагуров «Борьба за Советы в Карельском Поморье»
Фото из интернета и А. Зайцева
Анна Гончарова
