Эхо войны. Морженга глазами детства
Летом 1941 года я гостила у дедушки. Фашистские самолёты прилетели бомбить Морженгу позже, я в это время была уже в Архангельске. Воронка от бомбы, которая упала недалеко от бани, стала зарастать травой. В неё, как в ловушку, попадали коровы, и их приходилось спасать. Но ещё одна большая воронка, наполненная водой, превратилась в «бассейн» для купания ребятишек. Бомбу сбросили на окраине деревни, вблизи железнодорожных путей. Позже об этом вспоминали: «В деревне не было ни реки, ни озера, и эти воронки детям казались глубокими, а вода в них была теплая, как парное молоко». Я плавать не научилась, поэтому стояла и смотрела, как мои подружки из наволочек делали пузыри, и, держась за них, смело проплывали мимо, приглашая меня следовать их примеру…
Движение поездов не прекращалось. На Север шли составы с ранеными, а в сторону Москвы – военные грузы и теплушки с солдатами. Бывало, к пассажирским поездам цепляли вагон с заключёнными или с пленными… Их лица можно было увидеть в маленькое с железной решёткой окошечко товарного вагона.
Взрослые и дети выходили к поездам, в чугунках выносили горячую картошку в мундире, солёные огурцы, молоко… Солдаты меняли их на хлеб и сахар. Ребятня, и я среди них, продавали землянику в кулёчках, которую собирали на Коровьем кладбище близ дороги на Нифаново, или лесную малину. Как-то на Морженге расположился цыганский табор, и тут же на перроне появились цыганки с детьми, предлагали погадать проезжающим, а шустрые цыганята плясали, зарабатывали себе на кусок хлеба.
Голодно было, особенно тем, кто уже был стар и немощен. Помню двух сестёр-старушек, которые сидели на траве у дома-развалюхи и грели на солнышке распухшие от голода ноги.
Мыла уже не было, а отсюда – и вши, спутники войны. Часто можно было наблюдать, как сидя у окна, женщины друг у друга, разбирая пряди волос, давили их на ноже. Вычёсывали этих насекомых и частым гребешком.
По деревне мы бегали босиком, чёрные пятки оттирали от грязи глиной, смывая её водой из бочки. В домах всегда было чисто, пол шоркали с дресвой добела, расстилали тканые половики. У моей подружки Надюшки в доме было очень скромно, стол скатертью не покрывали, но столешница всегда блистала чистотой.
Бывало, меня приглашали к столу отведать картошки со свежепросольными огурчиками. Чугун на столе да соль в солонке, а рядом хрустящие огурчики в кринке. Берёшь горячую рассыпчатую картошину в мундире, чистишь её, щепотку соли из солонки – на стол и… о, наслаждение! А тут и огурчик домашний, не покупной! Мама Надюшки как-то и говорит мне: «Поди-ко, у деда-то угощение лучше?» «Нет-нет, – отвечаю я, – у вас вкуснее!» Вот так, много чего помнится, да не всё расскажешь. Детство-то долго длилось, не то, что сейчас, когда жизнь под горку….
Людмила Тимофеева
