Top.Mail.Ru
Белое мореЭлектронная библиотека

Беломорье – Александр Михайлович Линевский (4)

14

Денежные дела фон-Бревериа были из рук вон плохи. На Егоркину тысячу ему удалось только выпроводить Софи, которая из Петрозаводска отправилась в Поволжье, где было немало миллионеров, не жалевших денег на развеселую жизнь.

Проводив ее, фон-Бреверн устроил в Петрозаводске «мальчишник», после которого ему пришлось подписать заемное письмо на четыреста рублей человеку, обыгравшему его.

Живя на небогатое жалованье да фиктивные суточные и разъездные, исправник с трудом сводил концы с концами. Тройка лошадей, лучшего качества табак, заграничные вина — вот и вся радость вынужденного прозябать в Поморье удаленного из гвардии офицера.

В начале четвертой недели поста Сатинин поехал в Кемь вносить в уездное казначейство причитающиеся с него платежи. Закончив дела, он прежде чем заночевать у своего приятеля, купца Ремягина, заехал к исправнику.

После неторопливой беседы о том, о сем Сатинин осторожно повел разговор об Егорке. Белесая бахрома длинных ресниц чуть-чуть дрогнула, когда исправник услышал фамилию обкраденного им человека. Но в следующий же момент лицо фон-Бреверна сделалось небрежно равнодушным и явно скучающим.

Невинно поглядывая на исправника зоркими глазами, Сатинин рассказал, как тяжело переживал Егорка какое-то недавно случившееся с ним горе. Хозяин зевнул, показывая, что ему совсем неинтересны дела какого-то рыбака.

Ласково глядя на него, касаясь холодными пальцами рукава полицейского мундира, старец высказал удивление, что Лукьянов умер вскоре после его, Сатинина, отказа в ссуде Егорке. Покойник скончался в ужасных мучениях, а Егорка уже на следующий день после похорон поселился в его доме и сразу же разбогател, сделался хозяином и причинял много вреда степенным людям селения.

Ясные глаза Федора Кузьмича предостерегающе глядели на исправника. У того выступила легкая краска на щеках, и вдруг так хищно вспыхнули округлившиеся глаза, что Сатинин оторопело откачнулся назад. Это был лишь миг. Фон-Бреверн медленно провел копчиком языка по губам и причмокнул, будто попробовал что-то очень вкусное. Выпуклыми розовыми ногтями он стал отбивать по ручке кресла какой-то марш. Старик стал прощаться. Хозяин не задерживал его.

«Ну, Егорушка, — посмеивался Сатинин, усаживаясь поудобнее в тяжелые сани, — попомнишь ты, как с Лександром Ивановичем сговариваться… Проглотит тебя этот барин, ровно треска мойву! Хосподи, да не вмени мне в осуждение содеянное!»

Несколько дней спустя, привлекая к себе внимание лихим звоном, к дому Сатинина подкатили тройка и три подводы. Из саней вышел исправник и врач уездной больницы, с дровней сошло пять полицейских. Врач с понятыми и двумя полицейскими отправился на кладбище, а фогт-Бревери с остальными полицейскими зашагал по улице, делая вид, что не замечает людей, выскакивающих из домов.

Егорка в то утро был дома и полуодетый задумчиво бродил по комнате. Накануне он ходил к Сатинину, обещая весь улов продать ему. Но Федор Кузьмич горестно посетовал, что у него теперь не будет места для Егоркиной рыбы, и рекомендовал запродать ее Федотову. Ласково потчуя гостя чайком. старик наотрез отказался от сделки. Идти к Федотову, бывшему своему хозяину, Егорка боялся: он знал, что у Федотова тяжелые кулаки, что старик умел драться. И вот, покуривая тоненькую папироску, — дома Егорка по привычке все еще курил дешевые «Тары-бары», — он мучительно раздумывал над тем, кому свалить будущий улов.

Егорка не слышал, как кто-то поднялся наверх. Распахнулась дверь, и в комнату вошли исправник и трое полицейских. Не успел остолбеневший Егорка опомниться, как ему скрутили руки за спину. Сидевшая в соседней комнате Дарья так и повалилась замертво со стула. Настюшка в это время была у родителей.

Обыскав карманы арестованного, полицейские нашли там связку ключей. Внимательно посмотрев на ключи, исправник остановился на самом большом и самом маленьком, связанных один с другим.

— Что это за ключи? — прищурился фон-Бреверн, настороженно глядя на бледного Егорку.

У того от ужаса расширились глаза — вор держал самые заветные ключи от его денег! Исправник подметил испуг арестованного.

— От каких сундуков эти ключи? — осматривая комнату, переспросил фон-Бреверн.

Егорка молчал, бессознательно уставившись глазами на сундук, стоявший у изголовья кровати. Исправник уловил взгляд Егорки и тоже, в свою очередь, побледнел.

— Бакулин, станешь внизу у дверей, никого не пускать в дом, — от волнения голос фон-Бреверна задрожал. — Демьянчук и Завилин, отвести арестованною в половину Лукьяновой, обоих стеречь и не давать им переговариваться. Я сей час приду.

Как только полицейские вытащили отчаянно упиравшегося Егорку, фон-Бреверн шагнул к Дарье и, убедившись, что она в глубоком обмороке, подошел к сундуку. Раздался мелодичный звон — наивное предостережение от воров, ценимая особенность сундуков стародавней работы северодвинских мастеров. Под пахнущей нафталином меховой рухлядью был ларец, скованный из железа, со слюдяной прокладкой между полосками металла. Маленький ключик пришелся по замку.

Руки исправника погрузились внутрь ларца. Отобрав в кучке радужных кредиток шесть пачек сторублевок, он запихал их в карманы брюк, затем закрыл ларец и сундук на ключ.

Лицо фон-Бреверна порозовело, глаза подернулись пленкой — право, не так уж часто бывают такие удачи в жизни!

Долго в тот день не ложились спать жители селения. Кое-кто рассказывал тем, кто не видел отъезда начальства, как рассадили по дровням с закрученными назад руками Егорку и неистово вопившую Лукьяниху, а на третьих дровнях увезли в вырытом гробу труп Лукьянова.

Продолжение следует

Оцените публикацию ПРОТИВЗА (Пока оценок нет)
Загрузка...
.
Страницы ( 5 из 5 ): « Предыдущая1234 5