В передовом отряде

Памятник А.Н.Пашкову в г. Беломорск 2009г. Фото С.В.Кошкиной

чего не знал он в этот день: позади у него был Вонгровец, а впереди тоже Вонгровец. Навеки. У самой границы принял командир оперативного отделения 28-й танковой дивизии А.Н. Пашков первый бой с гитлеровцами. Слева и справа враг уже прорвался вперед. Но дивизия подполковника И.Д. Черняховского вела успешные бои с панцирными частями противника. Иван Данилович сам решил пощупать врага. – Ближе, ближе… Рассредоточиться. Вот теперь – огонь! Потом северо-западнее Шяуляя повел танкистов в бой и Андрей, сумевший разорвать бронированные руки окружения. Когда вернулся на КП, Черняховский сказал: – Что, контузило малость? Глазами моргаешь… – Пустяки. – Раз пустяки, принимай штаб. Петр Иванович пропал  без вести. – Речь шла о П.И. Маркелове, начальнике штаба. За отвагу, проявленную в те июньские дни, Пашков был награжден орденом Красного Знамени. Риск? О нем Пашков думал редко. И когда командовал в сорок первом обороной новгородского кремля, и когда на Ленинградском и Волховском фронтах в качестве представителя вышестоявшего штаба координировал действия танков и пехоты, и когда здесь же командовал полком тяжелых танков, и когда возглавил бригаду, приняв ее у Б.И. Шнейдера, откомандированного на Карельский фронт. Из письма к жене: «13.IX.42. …Когда бой вступил в кризисную фазу, бросил все и сам пошел… к своим коробкам. Поставил и там задачу, в результате чего положение значительно улучшилось». Легко сказать – поставил задачу. Шли-то под огнем. А когда возвращались, один из сопровождавших его разведчиков был сражен осколком. Сколько этих осколков в разное время пришлось на его долю! Сколько раз он был ранен, контужен! Сколько раз, казалось, неминуемая гибель преследовала его. Сколько раз старшие начальники укоризненно выговаривали ему за то, что, якобы, не по-чапаевски решает он знаменитое «где должен быть командир». – Хотите сказать – «впереди на лихом коне», когда в наступлении, а в обороне, значит, надо отсиживаться… Не могу согласиться. У современной войны свои законы. Да и тут в болотах и танкам, и лихим коням нелегко. Да, эти годы болотной войны, где об оперативном просторе можно было только мечтать, многому заставили научиться. Но пришел и оперативный простор. По приказу маршала Г.К. Жукова бригада А.Н. Пашкова во время Висло-Одерской операции была включена в передовой отряд. – В передовой – значит надо быть впереди, – заметил Пашков своему заместителю М.И. Лампусову. Разговор этот состоялся уже за Пилицей, в сущности, небольшой речкой, которую форсировал Пашков, находясь на острие наступления берзаринской ударной армии. При форсировании отличился комбат В.А. Пидин, сумевший оседлать единственную танковую переправу, имея в своем распоряжении лишь горстку людей и машин. Теперь бой шел за Скерневице, крупный узел дорог. Взяли и Скерневице. А 22 января 1945 года Пашков писал жене Анне Григорьевне и сыну Жене: «Шлю привет и крепко целую вас, моих дорогих. Времени писать мало и часто нет совершенно. Двигаемся вперед по 50 – 65 километров в день, ведя бой на промежуточных рубежах. Пишу тебе на броне танка… Сейчас в бой…» А перед этим был такой случай (еще до Скерневиц). Остановилась танковая колонна. Открытое пространство, и за ним – роща. Там вполне могли засесть фаустники. – Заминочка? – спросил подоспевший комбриг. – Что ж, разберемся, раз вы не сумели. И он медленно двинулся по направлению к роще. С ним – группа офицеров. Так и дошли до рощи. Комбриг с горсткой людей и медленно двигающиеся за ними грозные «тридцатьчетверки». Пашков пошел на риск, потому что ощутил в ритме наступления какую-то заминку. Он хотел вернуть людям уверенность, и вернул ее. А в роще, по его мнению, вряд ли немцы засели: не те времена… Да, в роще гитлеровцев не было. Опасность притаилась там, где Пашков в тот спокойный двадцать седьмой день января 1945 года никак ее не ожидал. …Командирский танк пошел быстрее, чтобы сократить расстояние, отделяющее его от ближайшей машины. Справа по ходу было железнодорожное полотно, слева – роща. Примерно, такая, как та, к которой шел под Скерневице. Такая, да не такая. Скрывавшиеся за деревьями фашисты открыли огонь по советским танкам. Радист командирской машины Федор Гусаров еще до этого увидел их в люк и сообразил – засада! И тут же возглас механика-водителя Владимира Егорова: «Гранатометчик справа!». Эти слова были поглощены взрывом. Едкий дым застлал глаза. «Донесение. 28.1.1945. За 27 января убито 9 человек, ранено – 20, подбито 3 танка. 7 вышло из строя по техническим причинам. Медицинским осмотром установлено: гвардии полковник Пашков получил проникающее осколочное ранение в затылочную область головы, смерть наступила мгновенно. Танк командира бригады № 300, находясь в боевых порядках бригады, в 14-40 27.01.45 был обстрелян из засады расчетом фаустгранат. Попаданием в башню танка был убит командир бригады. С ним в танке находился помощник начальника штаба бригады по оперативной работе капитан Гаврилюк. Он погиб в результате прямого попадания». Шли походной колонной, когда до Победы оставалось сто два дня. Эти сто два дня с честью прошла пашковская бригада, завершившая свою боевую биографию участием во взятии Берлина. Командир остался в Вонгровце. Он и сейчас там. А в четырех километрах от места его гибели в польском местечке Велень находится школа, носящая имя Героя Советского Союза Андрея Никитича Пашкова.